Воспоминания «В оккупации»

Посвящается моей тётушке - Шпилькиной Ольге Ивановне

 

     Шпилькина Ольга Ивановна родилась в селе Акимовка, Рыльского района Курской области, на границе Украины Сумской области и России – курской области. 8 ноября 1926 года и жива до сих пор, находясь в полном здравии.

 

Наш древний Курск, тебе земной поклон!

Святая отчая земля!

Здесь чуден колокольный звон,

Крепка курчан земля!

Здесь Сейм и Тускарь,

Здесь родимый дом,

Мы не изменим курс:

Отвагой ратной и трудом

России дорог Курск!

 

     Два года село Акимовка находилась в оккупации в 25 км от линии фронта у г.Рыльска, в 170 км к западу от г. Курска. Два года! С 1 сентября 1941 года по 1 сентября 1943 года испытывая огромный, почти животный страх за свою жизнь, за жизнь своих близких. Люди жили и боролись как могли с фашистами, веря, что они победят.

Вот что моя тётушка пишет об этом времени:

« Мне было 15 лет, 10 июня 1941 года был выпускной вечер, а 22 июня началась война. Мой родной дядя (Федорцов Иван Константинович) жил в г.Свердловске -был военным, сразу ушёл на фронт и пропал без вести. Когда мне рассказывали очевидцы о зверствах фашистов, у меня начинали как в лихорадке стучать зубы.

Как сейчас помню: 1 сентября 1941 года был солнечный день, мы работали у себя в огороде, и тут я услышала, как местные мальчишки бегут и кричат - Фрицы, фрицы!

Я вышла и увидела на нашей улице первых фрицев, ехавших на мотоциклах и кричавших на своём языке не понятные для нас слова.

Начались ужасные времена. Страх не отпускал меня ни на минуту. Многие мужчины ушли в партизаны, юноши от 15 лет тоже убежали к ним, кто не успел - юношей и девушек с 15 лет от роду отправляли в Германию на работы, особенно, у кого было по двое детей этого возраста. Мне повезло, я осталась одна у мамы (папа ушёл на фронт) и к тому же исправила год своего рождения в аттестате, выданный мне после окончания школы. Некоторые сельчане записались к фрицам в полицаи, ходившие по хатам с железными прутьями к сельчанам, где раньше жили коммунисты. Они докладывали об этом фрицам и сжигали хаты. Немчура выдавали нам метрики о росте, цвета волос и глаз каждого селянина.

Был выбран староста из бывших белых офицеров - хороший мужик, он платил дань и фрицам и партизанам, что бы те его не трогали, но в 1942 году наши его убили.

Юноши, убежавшие к партизанам, ночью прибегали домой, иногда переодевшись в женские платья, забирали еду и собирали новости о немцах.

Если убивали одного немца - сжигали несколько домов , а могли сжечь и целые поселенья. Особенно свирепствовали финны-головорезы (мы звали их «рыжими»).

Немцы были очень подозрительны. Там, где собиралось более 5-ти человек, им казалось, что это партизаны. В первое время немчура забирала у нас живность, иногда и продукты. Но всё-таки с голоду мы не умирали, было хоть и не большой, но своё хозяйство .

Информацию о боях, о том, что происходит в стране, нам рассказывали партизаны, прибегавшие иногда ночью в село. В 1942 году, узнав, что генерал Власов сдал своих солдат фашистам, стало появляться много провокаторов – власовцы переодевались в партизан, а партизаны - во власовцев. И не знаешь, кто перед тобой и что говорить.

Один ужасный случай произошёл рядом с нашим селом, где мы ощутили почти на себе зверства фашистов.

Наше село находилось на расстоянии одного километра от деревни Анатольевка рядом с Воронским лесом, переходящий в Брянские леса, где жили основные отряды партизан под руководством майора Колпака.

В начале марта ещё лежал снег, между нашими селеньями советские разведчики убили 17 фрицев. Сняли всю амуницию и полностью голыми, сгрузив всех на сани увезли их в овраг и там сбросили ближе к деревне Анатольевка. Только летом их нашёл старик, пришедший в комендатуру и показавший где они находятся. Фрицы его убили и там же оставили - не понятно, ведь он сам их туда привёл!

Приехал карательный отряд, привёз мёртвых фрицев к нам в село. Заставили нас рыть общую могилу для расстрелянных фрицев на бывшем колхозном дворе. Остановились каратели в соседней нам хате. Они схватили где-то русского человека, ехавшего на санях с лошадью, он нам и сказал, что хотят поджечь деревню Анатольевку. На утро немцы ходили по хатам, искали деревянные палки, сделали 17 крестов и заставили 17 женщин нести эти кресты, которые утром пошли за водой. Женщины думали, что сейчас по ним дадут очередь из пулемёта ,но этого не произошло. Фрицы сказали – «ком нахаус!» - иди домой.

У меня были друзья в Анатольевке , я побежала туда, и то, что я увидела – было ужасно. Всех людей выгнали из хат. Мужчин, стариков, мальчиков –поставили в одну сторону, а женщин, бабушек и девочек - в другую. Весь мужской пол увели к лесу – 40 человек и там расстреляли, а женщин угнали копать окопы. Один из мужчин выжил, притворившись мёртвым.

Деревню же Анатольевку всю сожгли до тла.

Больше всего меня поражало, что наши солдаты всегда шли пешим ходом, а фашисты – ездили на мотоциклах или велосипедах, даже когда отступали.

А в 1943 году 23 августа, когда наши войска победили в Курской битве, 1 сентября наши солдаты уже были у нас в селе. Они были грязные, усталые, но довольные и счастливые, что отвоевали Курск , что освободили нас. Фашисты убегая, стреляли из миномёта, бросали к нам в хаты гранаты, мы сидели в погребе, вышли только после того, когда услышали русские голоса. Мы обнимались, целовались, радости не было предела.

Многое , что можно рассказать о тех временах, о зверствах фашистов, о существовании рядом с ними, о страхе, что неужели нас не освободят от этих гадов. Но я написала самые мои эмоциональные эпизоды того страшного времени, которые я испытала. Ни когда я не прощу этого и не забуду, для меня немцы – другие люди, у которых даже собаки лежат по – другому».